Кем ощущается жестокий звон гонга сопротивления фатальности?
Орел и решка
окончание
продолжение
начало
Рыжая Сандра красавица, но редкостная стрева; Бландия старше всех, зато в искусстве любви ей нет равных; Ирия когда-то выступала по тавернам, а нынче принялась за более прибыльное ремесло, всего пять медяков - и она споет чудные любовные песни; тело Сольды испортило рождение девочек-двойняшек и излишнее увлечение алкоголем, но за бутылку хорошего вина она готова на что угодно; Лея милая наивная девочка, ждущая своего постоянного покровителя, надеящаяся на удачный брак... Благодаря Тармин Деллу, заезжий рейнджер стал обладателем сведений, которыми мог похвастаться далеко не каждый постоянный клиент одного из лучших борделей Ишпурты.
читать дальшеОднако, по правде говоря, эта информация его не очень заинтересовала. В голове пытались сложится строчки песни, но за неимением поэтического дарования Коррин никак не мог привести их в должный вид. "Райские птицы кружат над моей головой, пестрыми перьями норовят заслонить вид заходящего Солнца. Крики их кому-то кажутся песней, для меня же - вопли и стон. Клюют они сердце мое, пытаются выпить нектар бережно хранимого в нем белого цветка. Только поздно, давно тот отцвел, лепестки облетели. Не оставил ни капли себя на поживу, но и плода не принес. Сердце мое - лишь отрава для птицы беспечной."
Так, пройдя по вечерним улицам изогнутым прихотями рельефа и нуждами горожан, двое бесконечно одиноких, разочарованных в жизни, но так и не нашедших смерти приключенцев, дошло до аляповато-яркой вывески, источающей на пять шагов тяжелый аромат благовоний. Помимо надписи, видимо, для клиентов не умеющих читать на Общем, о специфики заведения говорило изображение на двери двух полуобнаженных девиц в юбочках из разноцветных перьев. Даже "птичий" дверной молоток был украшен драгоценными камушками, видимо, поддельными. Но, как отметил зашедший вслед за Тармин Деллом странник, стиль заведения как начинался входом, так и заканчивался им же. В целом, взору представился вполне типичный дом терпимости.
- Девочки, посмотрите, кто пришел! - приветстовала посетителей красноволосая хозяйка заведения. Глядя на ее мощную фигуру, Коррин вполне поверил в рассказы о бывшем боевом прошлом госпожи Лорании, а висящие на стенах катаны, хоть и завуалированные цветочными гирляндами, свидетельствовали о полной обороноспособности "Райской птицы". Похоже, в этом городе считается хорошим тоном открывать свои заведения бывшим приключенцам, решил Лесной.
- Вы как всегда обворожительны, - как-то сквозь силу, заученно отвесил комплимент "мастер меча и ножа". - я вот новенького к вам привел.
- Что это с тобой, ты же всегда один приходишь? Ну, твоим друзьям мы завсегда рады, сахарный ты наш пирожочек. А откуда...? Впрочем, не буду вам мешать. - последнюю фразу маман адресовала скорее к сбежавшей по винтовой лесенке пышнотелой белокожей блондинке. -Ах, как же ты нетерпилива, Розмари! Ну да, забирай его.
Не проронив ни слова леди-ночь схватила за руку слегка удивленного Делла и побежала вверх.
- Ну что ж, дорогой, - начала хозяйка заведения. - надеюсь, тебе уже рассказали о правилах "Райской птицы". Три серебрянных за час в чудной комнатке с приятным обществом, или два золотых за целую ночь. Орехи, фрукты и напитки за наш счет, можешь приобрести и какое-нибудь эдакое зелье, если это тебе необходимо. Оружие оставляешь здесь, пользоватся любой магией строго запрещенно, а буде таковое случится - я узнаю, можешь не сомневаться. Если захочешь вознаградить девушку дополнительно - у меня замечательный выбор милых сердцу каждой женщины побрякушек. Теперь же выбирай, чье общество тебе наиболее приятно. И, будь вежлив...
За свою уединенную жизнь Лесной оказался в борделе во второй раз, и не очень-то комфортно себя ощущал. Негнущимися пальцами он развязал кошелек, выудил золотые, и согласно кивнул первой же барышне, взявшей его под локоток. Сглотнув ком в горле, он обреченно взял ключ из горячих ладоней хозяйки, и не оглядываясь пошел наверх.
Аметистовый брелок соответстовал темно-пурпурной двери, глядя на которую Коррин с некоторым испугом ощутил, что фиолетовый цвет его словно бы преследует. А, разглядев наконец-то свою "госпожу ночи", коей оказалась совсем еще молоденькая девушка с выкрашенными под винную ягоду волосами, Лесной едва удержался от неприличной даже в борделе тирады. Зайдя внутрь он быстрым движением ладони затушил свечи, что бы не видеть приевшийся цвет, и повалился лицом вниз на широченную кровать.
- Ты Лея? - после минутного молчания наконец выдавил из себя рейнджер.
- Да. Что угодно будет моему господину?
- По правде говоря, я бы предпочел, что б ты отсюда ушла... Если бы сам знал что мне угодно! И зачем только сюда пришел? Ведь не любитель же развлечений подобного рода... Может, хоть песенку споешь, или историю забавную расскажешь? - полуэльф смущался все больше и больше, что вызывало приступ резкого раздражения к юной особе, не отягощенной патриархальным воспитанием.
- Ой, что ж вы раньше-то не сказали. Я петь не умею, но могу уйти, и позвать к Вам Ирию. Вот у нее голос, так голос...
- Да ладно, оставайся уж. Массаж хоть делать умеешь?
- Это да, нас всех здесь хорошо учат! - обрадовалась возможности сгладить неловкую ситуацию девушка.
Порывшись в неприметном ящичке под зеркалом, она вытащила баночку с какой-то терпко и пряно пахнущей мазью. Дороговизна заведения себя оправдывала - не прошло и пяти минут, как под умелыми руками вечно настороженное тело рейнджера наполнилось истомой и негой. А вслед за исчезнувшим физическим напряжением, расслабилось одурманенное афродизиаком сознание, что бы наконец дать волю давно сдерживаемым желаниям. Минут через сорок, Лесной наконец утомленно оттолкнул от себя девушку, и прикрыв глаза, начал погружатся в сон.
Но восстановить силы ему не дали. Из соседней комнаты раздался какой-то грохот, женский вопль и мужские ругательства. Мгновенно сообразив, что за алой дверью должен предаватся любовным утехам Делл, рейнджер бросился узнать в чем же дело. Дернулся было к груде одежды на полу, но вспомнил, что меч остался в "Ночном Лесу" и схватил первый подвернувшийся под руку предмет. Им оказался весьма увесестый бронзовый канделябр.
Ударив плечом по ярко-красной двери, Коррин едва не упал - та оказалась не заперта. А, увидив представившееся зрелище, он и в самом деле захотел провалится. При чем желательно ниже уровня подпола. На кроваво-красных (этот цвет по-началу искренне напугал приключенца) простынях сидел Тармин Делл, с несвойственным его обыкновенно безразличному лицу выражением сильного гнева. В руке он сжимал какой-то предмет, похожий на сильно поношенную шляпу. А напротив, испуганно вжавшись в декорированную муаровым атласом стену, стояла... дочка работодателя полуэльфа - Элизабет. Не проявив ни малейших признаков стыдливости (хотя, по-правде стеснятся такого молодого и натренированного тела было бы странно) воительница смерила худенькую фигуру полуэльфа уничижительным взглядом и спросила: "Чего тебе?". Извинившись, рейнджер понял как же нелепо он смотрится - изумленный, голый, растрепанный, с канделябром наперевес - и поспешно ретировался.
Блаженное настроение, во кои веки посетившее приключенца моментально испарилось. Зайдя в снятую комнату, он не глядя на обладательницу пурпурных волос, велел ей убиратся. Правда, предварительно кинув пару серебрянных с предложением купить у маман браслетик на свой вкус. Аккуратно поставив светильник на место - из того даже свечи не выпали - распахнул окно, что бы выветрить тяжелый запах массажных притираний и пота. Соседи видимо тоже почувствовали необходимость в глотке свежего ночного воздуха. В результате, Коррин из-за своего эльфийски острого слуха стал случайным свидетелем разговора своих знакомцев.
- ...а все-таки, как ты догадался? - тут же долетел до него обрывок фразы Лизабетты.
- Ну, сама-то как ты думаешь? Не будь я достаточно внимателен, до своих лет не дожил бы. Ладно, Розмари обычно болтлива без меры, а тут молчит все время. Хорошо, может эта какая-то новая ее игра. Ну, ленточка в прическе - куда не шло. Но главное... она никогда, НИКОГДА не полосовала мне спину ногтями, и не пыталась применить борцовские захваты! Это уж слишком! Кстати, куда ты ее дела? - последние слова Делл почти прокричал.
- Да здесь она, никуда не делась, шалава твоя.
Послышался звук открываемой дверцы шкафчика и характерное мычание человека с кляпом во рту. Дальше последовало тяжелое звяканье монет, и возмущенные звуки умокли. Через несколько секунд раздался незнакомый женский голос.
- С тебя еще пять серебрянных, деточка, за испорченные чулки. Не думаешь же, что я их смогу надеть снова, после того, как целый час жевала? И зачем тебе все эти сложности были нужны? За стандартную плату тебе и так бы комнату сдали, а я бы тихо-мирно расслаблялась в парильной комнате с подружками. Хотя, так я тоже не в накладе, меня и за меньшие деньги связывали. Но что б при этом в шкафу держать... Будет, что рассказать!
- Только попробуй! - возмущенно воскликнула представительница дворянского рода. - Я тебе нос сломаю, ни один лекарь не выправит!
- Успокойся, Элизабет. Извини ее, Розмари. Держи еще золотой за молчание, и уходи, нам нужно поговорить с юной леди наедине. - В голосе совладавшего с собой наемного убийцы появились ледяные нотки.
Послышался звук захлопываемой двери, и Коррин плеснул себе слабого белого винца из кувшина, стараясь отвлечься от приватного разговора. Напиток оказался достойным, но вот прекратить слушать соседей не удалось.
- И как это можно назвать, а? Своенравная девчонка! Получила чего хотела, довольна теперь? Ну хорошо, подложилась под меня. Обманом, да еще небось у Рыжего без спроса Шляпу Превращений "позаимстововала". Как мелкий воришка себя ведешь, только хуже! Пытаешься меня, мои желания выкрасть, использовать. Вмешиваешся туда, куда тебя никто не просит лезть! Прицепилась хуже репея, мне на беду.
Как дите малое. Отец, небось, в детстве ни в одной игрушке тебе не отказывал, вот и относишся к людям как к забаве. Я - старый циник, но все же честнее и лучше тебя, дуры. Надеюсь, ты понимаешь, что после этой ночи лучше к тебе относится не стану.
- Понимаю. Все понимаю. Но только теперь ты меня, "избалованную папенькину дочку" выслушай. Мне вовсе не ТАКАЯ ночь с тобой нужна была, хоть ты и превзошел мои ожидания. Я, между прочим, два года пыталалась с тобой поговорить, а ты меня двух минут выслушать не мог. Вот и понадеялась, может хоть ТАК смогу быть услышанна. Вот, ты говоришь: "воровство, обман". И что с того? Да, я приняла вид другой женщины. Ну, а что такое красота, как не иллюзия? Какая разница, высветлю я волосы и сделаю кожу белей, или ты увидишь все это под Шляпой? И, какая разница, между истинным и измененным обличием, если любовь действует сильнее любых мажеских заклинаний? Почему, глядя на тебя мои глаза говорят, что я вижу осунувшегося, начинающего спиваться, невзрачного мужика, а мое сердце утверждает, что никого прекрасней я не видела, и не увижу? Так, что мне хочется стоять, и часами глядеть, как ты отрабатываешь удары мечом или надираешся своим пивом?
Обман... Но ведь любовь всегда - обман. Самый сильный из всех существующих. Сон, который смотрят два живых существа. И горе, если один из них позже заснул, или раньше проснулся. Или, если хочешь, это - выдумка, мечта, которую невозможно поймать. Прекрасная, чудесная, недостижимая. Да, однажды я пошла уже за такой вот фантазией, хоть она и явилась в облике небритого и грубого искателя приключений. А потом, соприкоснувшись с грубой материей насущных проблем, с недоеданием, клопами в дешевых комнатах на постоялых дворах, бессмысленной жестокостью она ушла, казалось бы навсегда исчезла. И тогда только гордость не позволяла мне вернутся домой. Так что, в тот день, на арене, погиб уже совсем чужой мне человек. Которого я презирала и почти ненавидела. А мечта... пока жива я - жива и она. Я смотрю на тебя, и вижу прекрасного воина, от каждого движения клинка которого замирает сердце. Словно бы я фанатик, увидивший аватару своего бога. Еще, глядя на тебя, Делл, вижу кого-то столь же одинокого и неприкаянного в этом мире, полном крови и вспоротых за медяк кишок, как я сама. Но, самое главное, вижу того, с кем не страшно будет пойти в самую глубокую задницу Девяти Адов. А это и есть моя мечта сейчас. Тот, с кем не бывает страшно.
Я не прошу прощения ни за обман, ни за созданную иллюзию. Прошу об одном - давай попробуем вместе ее поддержать. Что мы в конечном счете потеряем, а? Я ни в чем тебя не ограничу: пей, гуляй, живи как хочешь... Но, давай посмотрим один захватывающий сон вместе!
- Красиво все говоришь, конечно. Только где гарантия, Лизабетта, что ты не придумала все эти слова вместе с Марицей вчера за стаканом вина, что бы заполучить меня как понравившееся платье или ожерелье? К тому же, даже если сейчас твои слова правда, ты ведь и понятия не имеешь, с кем собираешься связаться. Я не умею, и не хочу уметь ни привязыватся, ни любить. Будь то хоть женщина из плоти и крови, хоть фантазия, как ты говоришь. И быть вместе со мной, на самом деле, - очень страшно.
- Можешь верить мне, можешь нет Делл. Дело твое. Но, давай рискнем!. Тем паче, тебя никто не заставляет привязываться или любить. Просто разреши быть рядом.
- Зря ты все это затеяла. Зря.
В соседней комнате воцарилось молчание. Наконец, когда Коррин почувствовал, что вино возымело действие, и он наконец сможет уснуть, донеслись последние, полные умирающей надежды слова Элизабет "Ну, неужели тебе совсем не понравилось...?" Еще через минуту звуки из соседней комнаты возвестили, что быть может, хоть у одной мечты в этом мире все-таки появился шанс.
Накрыв голову подушкой, полуэльф провалился в сон.
---------------------------------------------------------
Тьма. Тьма еще гуще и непроницаемей, чем обычно. Физическое ощущение невозможности шевельнуть ни единым мускулом. Липкий, вяжущий страх. Но... что-то меняется. В этой тьме пояляются маленькие червоточинки, пропускающие бледный свет. Словно бы на голову надет дешевый холщовый мешок.
Неожиданно,будто бродячие артисты поменяли картинку в театре теней, появляется мир. Так не должно быть, так никогда не бывало. Это все не правда, это не может быть со мной. Склоненные, почти касающиеся лица еловые ветки. Сквозь них видна одна-единственная звездочка. Изображение отъезжает чуть дальше, словно бы душа отделилась от страдающего тела, но не может оторватся от него окончательно и упокоенно улететь. Следы старого пожарища. Заросшие крапивой остатки деревни, обугленные остовы печей и черные гниющие бревна. Под елью лежит девочка. Белый Цветок. Цветик. Нееестественно неподвижная, бледная, еле дышащая. Но... она не одна. Почему ее две? Так не может быть. Так не бывает. Острая, взрывающаяся в мозге, выжигающая изнутри глазницы мысль: "Сетренка, где ты? Где ты, сестренка? Помоги мне. Помогиии!"
Полуэльф проснулся глотая воздух ртом, как выброшенная на берег рыба. Сперва заливающий комнату свет начинающегося дня показался ему нестерпимо ярким, режущим глаза. Коррин сел на краешек кровати и уткнулся лицом в свои узкие ладони. Такого сна он не видел еще никогда. Что это с ним, неужели общество жещины так повоздействовало? Или виной тому вчерашние дурманящие притирания, а может здешние напитки? Немного прийдя в себя, странник облился над умывальником холодной водой, оделся. Вчерашний страх перед фиолетовым цветом казался теперь нелепицей, и Лесной не без удовольствия оглядел роскошный, выдержанный в лилово- золотистой гамме интерьер алькова. Кинув последний раз взгляд на смятые простыни, да захватив из вазочки пригоршню орехов, он спустился вниз, надеясь на то, что Делл с Элизабетт уже ушли. Легкое чувство вины за подслушанный вчера разговор все равно не дал бы с ними нормально пообщатся.
Внизу творилось что-то странное. На одном из диванов безмолвно рыдала, сотрясаясь всем телом крупная женщина со спутанными волосами. Ее утешающе гладили по плечам две девушки. В одной из них Коррин опознал свою давешнюю Лею. Зато Госпожу Лоранию было не узнать. Вместо вчерашнего просторного платья с оборочками и кружавчиками на ней красовался кожанный доспех, обшитый стальными пластинами, за широким поясом висели две катаны. Рядом с ней, тут Лесной едва поверил свои глазам, стояла Розмарин в походном костюме, рассовывая по маленьким сумочкам склянки с зельями и какие-то свитки. Еще одна смуглая девушка сидела скрестив ноги прямо на полу, и перебирая струны лютни пела густым печальным голосом незнакомую песню, в которой мешались беспросветное отчаянье, злость и решимость.
- Что случилось? - только и смог спросить полуэльф.
- У Сольды этот выродок, этот волчий хер, близняшек украл. Ночью, видно прямо из постели! - ответила ему дрожащим голосом Лея.
- Не на тех напоролся, ублюдок. Это допропорядочные горожанки будут сидеть по домам и молится своим бездушным божкам. Потому, что им некого больше просить о помощи. А мы ни на стражу, ни на священников, ни на магов, ни даже на благословение Сейюн Прекрасной надеятся не собираемся. Хоть весь Север перероем, но сами найдем, куда девочки пропали! - добавила хозяйка "Райской птицы", заправляя красные локоны в подшлемник. - Извини, милашка, но временно мы для посещений закрыты. То же и Деллу передай. - бросила через плечо Лорания, надевая шлем с личиной кричащей горгулии. Быстрым шагом она вышла на улицу, следом выскользнули Розмари и певица "легкого поведения".
Глядя на оставшихся испуганных и плачущих женщин, странник в который уже раз за последние пол-суток почувствовал себя крайне неловко. Аккуратно прикрыв за собой дверь он понуро поплелся в "Ночной лес".
Погода соответствовала настроению. Поднялся холодный ветер, швыряющий в лицо сухую листву, бледно-серые тучи затянули небо. Город выпивал первые глотки осенней тоски. И, только пройдя два квартала в безуспешных попыках собрать отросшие волосы в подобие конского хвоста, Коррин опомнился. Ночь. Сон. В нем он видел двух одинаковых девочек. Там, во тьме, ему показалось, что это была Цветик. Но ведь лица толком не было видно, только светлые волосы и мертвенно-бледная кожа... Совпадение, или...? Рейнджер бегом бросился в таверну.
Почему ему не пришло в голову обратится к страже, или хотя бы догнать Лоранию? Виной тому желание проверить и узнать все самому, страх быть высмеянным, а может надежда получить награду полновесным золотом одному? Коррин так и не смог, да вобщем-то и не захотел ответить на эти вопросы самому себе. Забежав в снятую комнату, он быстро натянул кольчугу, схватил свою самую большую ценность - тяжелый составной лук, и затянул пояс с коротким широким мечом. Спустившись вниз, рейнджер увидел мирно завтракающих Элизабет с Марицей. Узнав у пожилой служанки, где возле города находится сгоревшая несколько лет тому назад деревня, и пообещав вернутся через несколько часов, опорометью кинулся к городским воротам.
Правда, еще на выходе из "Ночного леса", темной волной нахлынуло на негоощущение дежа вю. То же, что он испытал в первую свою ночь в Ишпурте. Словно бы перед ним стоит шкатулка с притягательным, но страшным секретом внутри, которая вот-вот, начала уже приоткрываться... Но зачем ее открывать, если ты уже внутри, и сам все знаешь? С каждым шагом это чувство усиливалось, но в голове все отчетливее, неотступней звучало "Братец, братец, помоги! Сестренка где ты? Где ты? Помоги. Помоги... Помогииии!"
--------------------------------------------------------------------------
Мелкая, убористая рысца, позволяющая покрывать многие мили в полтора раза быстрей обычного шага. Полы походного плаща и русые волосы трепятся порывами ветра, ручейки пота, несмотря на проморзглый день, катятся по лбу и заливают глаза. Заросшая бурьяном, непроезжая колея, уводящая направо от большака. Успевшие вырасти за четыре года деревца и кусты, сучья да валежник, так и норовят попасть под ноги, ухватить за одежду, удержать, не пустить. Но Лесной на даром носил свое прозвище, что ему эти мелкие неудобства? Зато по обломанным сучьям, по примятой сухой траве, по висящим на шипах дикой розы ниткам он понял, что след верный. Всего несколько часов назад здесь кто-то проходил.
Обследовав старое пожарище, рейнджер точно определил, что здесь было два человека - женщина и мужчина, нагруженные довольно тяжелыми ношами. Место, несмотря на разницу в освещение, казалось знакомым, идентичным виденному во сне. Вот и та ель, под которой в видение лежали девочки, несолько золотистых волос осталась на утрамбованной хвое. И дальше следы, уводящие в низину, еле заметные на упругом покрывале мха. Заметное издалека, такое нееестественное, вырывающееся из буро-зеленого заболоченного пространства светлое пятно. Краешек платья, торчащий из-под груды бурелома. Маленькая, почти светящаяся своей белизной детская ножка. Темно-красные, еще не успевшие засохнуть пятнышки крови.
В глазах у Коррина потемнело. Ему доводилось видать немало смертей, но эта, такая нелепая, такая глупая и жестокая показалась ему слишком неправильной. Быть может, все-таки еще не поздно? В безумной надежде, с наворачивающимися на глаза слезами, приключенец начал разгребать ветки. По груди девочки расползлось багровое пятно, на лице, покрытом сетью мелких порезов, застыло выражение ужаса. Оставить ее здесь, среди молчаливых болотных духов, скрипящих елей и падальщиков казалось невозможным. Осторожно, словно бы фарфоровую статуэтку поднял на руки бездыханное тело Коррин Лесной, и понес ее назад, к свету дня, который дочь Сольды никогда больше не увидит. Вторая... вторую он найдет, обязательно найдет, но чуть позже.
Уже подходя к руинам деревни Коррин расслышал человеческие голоса. Множество голосов, словно бы призраки прежних жителей собрались обсудить случившееся здесь. Но, выйдя из леса, он увидел, что самые настоящие, запыхавшиеся, краснолицые люди из плоти и крови заполонили пожарище. "Смотрите!" - крикнул кто-то, и десятки глаз уставились на полуэльфа. "Убийца, убийца..." зашелестело многоликое чудовище толпы. "В нем зло" - уверенно сказал то ли священник, то ли палладин. Коррин только открыл рот, что бы начать объяснения, как чей-то голос из толпы выкрикнул во всю мощь глотки: "Убийца! Забросайте его камнями!". И люди - честные работяги, законопослушные стражи, домохозяйки и дворяне - с обезумевшими, пустыми глазами, в которых не было даже ненависти, как по команде наклонились, схватили закоптившиеся камни и крупные угли, разом запустили их в ничего не понимающего рейнджера. Какая-то женщина крикнула, что преступника нужно честно судить, но ее голос тонул в стуке падающих на землю и попадающих в тело полуэльфа камней. Тот выронил труп из рук, повернулся лицом к спасительному лесу, но не успел пройти и шага. Тяжелый булыжник угодил страннику в основание черепа, раздробил тонкие шейные позвонки, и он плавно начал оседать на на землю. Падая, Коррин Лесной увидел летящие казалось бы с самого неба камни, а последнее ощущение, которое его отчего-то жутко расстроило - это захлопнувшаяся прямо перед носом крышка загадочной маленькой шкатулки.
В этот миг на Ишпурту упали первые капли затяжного осеннего дождя.
--------------------------------------------------------------
Ночь в городе светла лишь для богатых кварталов. Тамошние жители могут позволить себе залинание постоянного пламени, наложенное на скульптуры, ветви деревьев или дверные молотки. Днем оно практически не заметно, а после захода солнца придает улицам восхительный облик. Но в бедных районах лишь немногие могут позволить себе развесить по фасадам тусклые масляные фонари, да еще узкие щели ставень пропускают на мостовые чуть-чуть желтого света. Именно по таким безлюдным темным переулкам пробирались к таверне "Ночной лес" поздние посетители. Но не к главному входу, где вывеска, единственная на всю округу, освещена ярким магическим огнем, а к черному ходу, на кухню.
Один за одним заходили промокшие мужчины и женщины в теплое помещение, полное аппетитных запахов. Снимая отяжелевшие плащи, грели руки у печи, сушили полы своих фиолетовых одеяний. Заботливая Марица протянула им чарки с горячим вином и отварами душистых трав. Всего пятеро пришло в эту дождиливую пору. А вместе с молодым, бледным длинноволосым парнем и самой служанкой здесь семь человек носили мантии одного цвета. Когда пришедшие отогрелись, молодой человек поднялся со своего места, по-хозяйски открыл металлическую дверь подпола. Смешки и разговоры затихли, все присутствующие как-то подтянуто, благоговейно и торжественно, один за другим зашли внутрь. Последней спустилась розовощекая Марица, закрывая изнутри дверь на засов.
Внизу, как может показатся вначале, стояла непроглядная темень, но через некоторое время глаза привыкают, так что становится виден интерьер в свете крошечного язычка пламени. Все стены испещрены неразличимыми надписями и символами, в помещение витает чуть затхлый запах крови. Источник света - крошечную лучину - держит застывшими пальцами рыжий полурослик. На его лице следы от когтей хищной птицы, в горле серебрится метательный диск - чакран. Это труп, но без малейших признаков разложения. В противоложном углу ловит облески огонька хрустальный шар на изящной треноге. Посреди подземного помещения - широкая плоская плита, в которой не составляет труда узнать могильный камень. На этом зловещем ложе, связанная, с заткнутым ртом лежит девочка лет девяти. Ее светлые локоны свисают с края алтаря, лицо до неузнаваемости изуродованно лезвием бритвы, в глазах страх и мольба. Но собравшиеся здесь явно не собираются ей внимать.
У стоящего в изголовье плиты молодго священника разгораются внутренним светом глаза, и он начинает:
- Сегодня знаменательнейшая из ночей, дети Тьмы! Воля Богини будет исполненна, и мощь наша возрастет многократно! Слушайте же! Кто в этом неполноценном, изъязвленным от начала времен неумелыми создателелями и созданиями сможет нас обороть? Кто рискнет встать на драгоценном пути величия Шаар? Кто схватится в заведомо неравном бою с носителями Ее истины и исполнителями Ее воли? Покуда безлунные ночи благославляют нас, покуда с изнанки ткани сущего сочится тенями великая сила - нет и не будет никого, кто смог бы нас остановить. Вот, взгялните, что происходит с каждым, кто рискнет помешать, хоть в малом, хоть в великом, следующим по пути Богини! - тут юноша указал на трупик полурослика. - Необоримо желание Шаар, и неизмеримо могущество тех, кто следут за ней!
Во Тьме не различимы очертания форм. Нет разницы между мужчиной и женщиной, человеком и эльфом, нищим и богатеем. Все она вмещает в себя и все способна создать. Любой цвет достигая своего наивысшего состояния становится черным, а в черни заключено все многообразие видимого. Более того, гораздо, гораздо большее, чем мы имеем сейчас способно изойти из вечной ночи! Мир, очерченный гранями света, замкнутый линиями магии падет, что бы дать начало поистине совершенному, открытому любым возможностям существованию! И мы - те, кто приблизят его рождение пребудем навеки одесную нашей Богини, осененные Ее величием!
Пять жизней, не вошедших в пору зрелости, потребовала Шаар. - продолжил клерик. - Пять жизней тех, кто мог ли б продолжить бессмысленное существование неполноценного человеческого рода. Смотрите, как трепещет эта плоть в ожидание смерти, как цепляется слабый умишко за привычную материю. Но ныне обретет свободу от оков страдания это дитя, и освободит от тягости воплощенья всех своих нерожденных потомков! Свершить же сей потрясающий акт предстоит той, чье рьяное служение Шаар, чья бесконечная преданность нашей Церкви должна вдохновлять каждого из нас. Достойнейшей из слуг своих нарекла ее Богиня, правой своей рукой назову ее я, матерью во тьме примите ее вы. Сверши же Обряд, Марица! - и юный клерик протянул женщине драгоценный кинжал.
Гортанные низкие звуки песнопения заполнили тайный храм, по неуклонной дуге недрожащей рукой занесся клинок над застывшей от ужаса девочкой. Даже если бы родные и подруги увидели бы сейчас Марицу, они не признали б ее - добрую соседку, заботливую бабушку и прекрасную повариху. Лиловые отблески незримого пламени осветили ее лицо, волосы встали дыбом и зашевелились подобно змеям. Нет, не ради власти, не из-за застарелой обиды и, уж точно не по глупости внимающей любому красноречию, находилась здесь эта женщина. Всю свою жизнь вынашивала она в глубинах бессоных ночей подобные мысли. Но страшно было не только высказать их вслух, но даже признатся самой себе в заполнившем разум стремление к Тьме. И какое же ликование, какой же восторг наполнил сердце служанки, когда краем уха ей удалось услышать все то, над чем долгие годы она боялась задумываться. И столь беззаветна была ее вера, столь сильно желание следовать каждому слову темной богини, что за несколько месяцев Марица достигла того, чего иные послушники добивались годами.
Громче и громче, выше и выше поднималась древняя молитва, быстрым водоворотом кружились ее слова. Что бы оборватся вскриком, смешанным с хрустом сломанных кинжалом ребер. Теплые капли крови обдали присутствующих, тотчас погас коптящий огонек лучины. Но во мгле, как ни странно, отчетливей прежнего стали видны рунические надписи на стенах и фигуры культистов. Фиолетовое сияние, исхдящее от краев круглого священного символа на груди пастора наполнило тела присутствующих невиданной силой, раскрыло не замечаемые прежде способности. Спустя мгновенье такое же свечение запульсировало от окружности медальона на груди Марицы. Ее сознанье, последние месяцы словно бы постоянно помутненное, похожее на взгляд сквозь грязное стекло, приобрело былую ясность. Выронив кинжал, раскинув в немом восторге руки она чувствовала, как погружается все глубже и глубже, в самое сердце безначальной тьмы. И не было в жизни ее большего счастья.
-----------------------------------------------
- Коррин... Коррин, ты меня слышишь?
- Да подожди ты, может и не получилось ничего. Я же никогда не применяла это заклинание. К тому же может, он атеист был, откуда ты знаешь?
- Слушай, а почему это атеистам нельзя возрождатся? Я слышал что-то краем уха, но так и не понял.
- Тебе бы лучше священники объяснили... Но суть в том, что душа не верящая в собственное существование не может обрести воплощение ни в одном из планов, а отвергнутые боги не в состояние (или не хотят) ей помочь. И после смерти тела она вечно томится, пребывая в не-бытие, на которое обрекла сама себя.
- Да уж. Коррин! Лесной, ты здесь?
Голоса выплывали из мглы, едва различимые сквозь толщу накатывающих воспоминаний. И вдруг, из хаоса не связанных друг с другом образов соединилась общая картинка. Согласно ей разговор принадлежал совсем недавним знакомцам - наемному убийце Тармин Деллу и друиду Дитя Луны. Лесной попытался открыть глаза, и, к немалому его изумлению, это удалось. Правда, тут же он решил, что лучше было этого не делать. Мир предстал совсем иным, чем привык его видеть полуэльф. Несмотря на ночь, чувствовалась, что зрение потеряло возможность воспринимать цвета, хотя при этом казалось, что предметы воспринимаются отчетливей прежнего. Но, главное даже не это. Сам обзор изменился, захватывая на треть больше окружающего мира. Словно сквозь увеличительное стекло стали видны капли дождя, стебли трав и комья земли. В испуге Коррин попытался вскочить на ноги, но вместо этого, почувствовал, что его тело подлетело в воздух, а не приянло обычное для полуэльфа положение. А, от увиденного с непривычной высоты, Коррину стало совсем плохо. Его тело - вот оно. Лежит в какой-то яме, покрытое потеками грязи и крови.
- Что со мной? Что произошло? - закричал странник, и услышал свой собственный голос как какое-то хриплое нечленораздельное карканье.
- Успокойся, рейнджер. - начала эльфийка. - Ты умер одиннадцать часов тому назад. Толпа убила тебя без суда и следствия. И никто теперь не будет его проводить. Трупы нескольких девочек нашли днем, завтра поиски продолжат. Все списали на тебя. Может быть, у кого-то есть сомненья, но вслух их никто не выскажет. Иначе десятки людей окажутся убийцами невиновного, а это никому не надо. Как верно сказал Делл, обывателю не нужна справедливость - ему нужно лишь спокойное течение жизни. Горожане его получили. Но, мне такая смерть показалась несообразной и неравновесной. - почему-то воскрешенному показалось, что друидка не договаривает. - Вот и Тармин Делл, уж от кого бы не ожидала, согласился мне помочь. Наверное, стареет, начинает испытывать сентиментальные чувства к двуногим. Кстати, ты все еще двуног. И крылат. Рук нет, но ничего, привыкнешь. Знаешь ли, я не умею возвращать душу в прежнее тело, я же не из клира. Да и слишком дороги для этого заклинания компоненты. Более того, когда б "убийца" начал разгуливать по окрестнстям, тебя быстро бы отправили по Ту Сторону опять. А так - кто догадается, кто ты теперь? Правда, был выбор... Мой Наик сегодня наконец-то заклевал своего соперника-ворона, а Элизабетт попался под горячюю руку нищий "Все-Дела". Зря тот свою помойную пасть на нее открыл. Мы не знали, в чьем теле тебе будет лучше, и бросили монетку. Аверс - ворон, реверс - попрошайка. Вот так. Ну, я тебя утешу, эти птицы умны, и быстро учат любые языки, так что скоро ты опять сможешь разговаривать не хуже прежнего. Но не советую открывать свою тайну кому не попадя. Да и имя лучше бы взять другое.
- Орел и решка... Это же, усмешка судьбы! Пусть будет так. Аверс, говоришь? Ну что ж, мое прежнее имя и прозвище дали мне совсем чужие люди. А это возьму себе сам... Аверс так Аверс, неплохое имя для ворона. Постой, так я не по-человечески говорю?
- Именно. Но, я же все-таки друид, и птиц могу понимать. Кстати, мы всей компанией совещались, что же с тобой делать. Через несколько дней, когда сможешь контролировать свою речь, с тобой бы очень хотел пообщатся Джей. Он слышал, что ты жаждешь мести, живешь ради нее. И велел передать, что уничтожив того, кто сотворил тебе зло, ты останешся навсегда опустошенным. Но есть и другой путь, тот, что будет вести тебя дальше и после отмщенья. Я знаю о чем он говорит, но мне чужды его устремленья. Ты же решишь сам.
Коррин, вернее теперь уже Аверс, поднялся выше в мглистое небо, учась конролировать свое новое тело. Затем, обратив взор вниз, посмотрел еще раз на труп полуэльфа. Подчиняясь новым инстинктам, плавно спустился, проковылял к телу совсем еще недавно диктовавшему ему свои желания, и, завороженный тусклым блеском открытых светлых-пресветлых глаз начал с остервенением их клевать.
----------------------------------------
- Вот, я все-таки не согласна, Джей, что плоть лишь сосуд для духа, о чем говорит ваша братия... Ты бы видел, поведение этого рейнджера в теле ворона! Он себе самому глаза выклевал. Меня чуть не стошнило! А, что самое смешное, цвет-то их перекочевал в новое вместилище. Ты видел когда-нибудь ворона с голубыми глазами? - покачивая увенчанной рогами головой спросила эльфийка.
- Нет, не видел. Честно говоря, меня не очень волнуют взаимоотношения души и тела. Будет теперь у нас очередная курица, только поумней твоей. Хотя, забавно получилось, да. А Шаар хорошие шутки ценит, вы все уже успели убедиться! - сказал длинноволосый священник, начав пересчитывать четверую сотню монет.
- Ага, я думаю она тебе простит пожертвование ТАКОЙ суммы из вознаграждения за "поимку убийцы" на храмы добрых богов и памятники девочкам... особенно, если это окончательно отведет от "Ночного леса" любые подозрения. Хотя повезло, конечно, могли б из-за этих твоих жертвоприношений в глубочайшей жопе оказатся. - добавила Элизабет.
- Да нет, не оказались бы. Я свое слово держу. Джей от меня подозрения после того дела отвел, а долг платежом красен. Тем паче, нового сторонника своего культа заполучил. Надеюсь, теперь мы квиты? Хотя, ведь рано или поздно Аверс догадается КАК было дело. Что тогда? - встрял в разговор наемный убийца.
- Ну и что он сделает? К тому же, тогда этот идиот будет полностью в Ее власти. Жаль с нами Рыжего нет... Он бы оценил. Кстати, за Шаар! - поднял тост клерик.
- И за ваш замечательный Шар!- добавила Лизабетта старую шутку, поднимая одной рукой стакан с вином, а другой обвивая шею Делла.
----------------------------------------------------------------------
Снаружи, сквозь пелену ночного дождя приближались чьи-то шаги. Нахохлившаяся на вывеске большая черная птица лениво взглянула на странника и ломающимся голосом приветствовала его: "Добро пожаровать в Ночной Рес, путник". Закрыла глаза и, кажется, уснула.
окончание
продолжение
начало
Рыжая Сандра красавица, но редкостная стрева; Бландия старше всех, зато в искусстве любви ей нет равных; Ирия когда-то выступала по тавернам, а нынче принялась за более прибыльное ремесло, всего пять медяков - и она споет чудные любовные песни; тело Сольды испортило рождение девочек-двойняшек и излишнее увлечение алкоголем, но за бутылку хорошего вина она готова на что угодно; Лея милая наивная девочка, ждущая своего постоянного покровителя, надеящаяся на удачный брак... Благодаря Тармин Деллу, заезжий рейнджер стал обладателем сведений, которыми мог похвастаться далеко не каждый постоянный клиент одного из лучших борделей Ишпурты.
читать дальшеОднако, по правде говоря, эта информация его не очень заинтересовала. В голове пытались сложится строчки песни, но за неимением поэтического дарования Коррин никак не мог привести их в должный вид. "Райские птицы кружат над моей головой, пестрыми перьями норовят заслонить вид заходящего Солнца. Крики их кому-то кажутся песней, для меня же - вопли и стон. Клюют они сердце мое, пытаются выпить нектар бережно хранимого в нем белого цветка. Только поздно, давно тот отцвел, лепестки облетели. Не оставил ни капли себя на поживу, но и плода не принес. Сердце мое - лишь отрава для птицы беспечной."
Так, пройдя по вечерним улицам изогнутым прихотями рельефа и нуждами горожан, двое бесконечно одиноких, разочарованных в жизни, но так и не нашедших смерти приключенцев, дошло до аляповато-яркой вывески, источающей на пять шагов тяжелый аромат благовоний. Помимо надписи, видимо, для клиентов не умеющих читать на Общем, о специфики заведения говорило изображение на двери двух полуобнаженных девиц в юбочках из разноцветных перьев. Даже "птичий" дверной молоток был украшен драгоценными камушками, видимо, поддельными. Но, как отметил зашедший вслед за Тармин Деллом странник, стиль заведения как начинался входом, так и заканчивался им же. В целом, взору представился вполне типичный дом терпимости.
- Девочки, посмотрите, кто пришел! - приветстовала посетителей красноволосая хозяйка заведения. Глядя на ее мощную фигуру, Коррин вполне поверил в рассказы о бывшем боевом прошлом госпожи Лорании, а висящие на стенах катаны, хоть и завуалированные цветочными гирляндами, свидетельствовали о полной обороноспособности "Райской птицы". Похоже, в этом городе считается хорошим тоном открывать свои заведения бывшим приключенцам, решил Лесной.
- Вы как всегда обворожительны, - как-то сквозь силу, заученно отвесил комплимент "мастер меча и ножа". - я вот новенького к вам привел.
- Что это с тобой, ты же всегда один приходишь? Ну, твоим друзьям мы завсегда рады, сахарный ты наш пирожочек. А откуда...? Впрочем, не буду вам мешать. - последнюю фразу маман адресовала скорее к сбежавшей по винтовой лесенке пышнотелой белокожей блондинке. -Ах, как же ты нетерпилива, Розмари! Ну да, забирай его.
Не проронив ни слова леди-ночь схватила за руку слегка удивленного Делла и побежала вверх.
- Ну что ж, дорогой, - начала хозяйка заведения. - надеюсь, тебе уже рассказали о правилах "Райской птицы". Три серебрянных за час в чудной комнатке с приятным обществом, или два золотых за целую ночь. Орехи, фрукты и напитки за наш счет, можешь приобрести и какое-нибудь эдакое зелье, если это тебе необходимо. Оружие оставляешь здесь, пользоватся любой магией строго запрещенно, а буде таковое случится - я узнаю, можешь не сомневаться. Если захочешь вознаградить девушку дополнительно - у меня замечательный выбор милых сердцу каждой женщины побрякушек. Теперь же выбирай, чье общество тебе наиболее приятно. И, будь вежлив...
За свою уединенную жизнь Лесной оказался в борделе во второй раз, и не очень-то комфортно себя ощущал. Негнущимися пальцами он развязал кошелек, выудил золотые, и согласно кивнул первой же барышне, взявшей его под локоток. Сглотнув ком в горле, он обреченно взял ключ из горячих ладоней хозяйки, и не оглядываясь пошел наверх.
Аметистовый брелок соответстовал темно-пурпурной двери, глядя на которую Коррин с некоторым испугом ощутил, что фиолетовый цвет его словно бы преследует. А, разглядев наконец-то свою "госпожу ночи", коей оказалась совсем еще молоденькая девушка с выкрашенными под винную ягоду волосами, Лесной едва удержался от неприличной даже в борделе тирады. Зайдя внутрь он быстрым движением ладони затушил свечи, что бы не видеть приевшийся цвет, и повалился лицом вниз на широченную кровать.
- Ты Лея? - после минутного молчания наконец выдавил из себя рейнджер.
- Да. Что угодно будет моему господину?
- По правде говоря, я бы предпочел, что б ты отсюда ушла... Если бы сам знал что мне угодно! И зачем только сюда пришел? Ведь не любитель же развлечений подобного рода... Может, хоть песенку споешь, или историю забавную расскажешь? - полуэльф смущался все больше и больше, что вызывало приступ резкого раздражения к юной особе, не отягощенной патриархальным воспитанием.
- Ой, что ж вы раньше-то не сказали. Я петь не умею, но могу уйти, и позвать к Вам Ирию. Вот у нее голос, так голос...
- Да ладно, оставайся уж. Массаж хоть делать умеешь?
- Это да, нас всех здесь хорошо учат! - обрадовалась возможности сгладить неловкую ситуацию девушка.
Порывшись в неприметном ящичке под зеркалом, она вытащила баночку с какой-то терпко и пряно пахнущей мазью. Дороговизна заведения себя оправдывала - не прошло и пяти минут, как под умелыми руками вечно настороженное тело рейнджера наполнилось истомой и негой. А вслед за исчезнувшим физическим напряжением, расслабилось одурманенное афродизиаком сознание, что бы наконец дать волю давно сдерживаемым желаниям. Минут через сорок, Лесной наконец утомленно оттолкнул от себя девушку, и прикрыв глаза, начал погружатся в сон.
Но восстановить силы ему не дали. Из соседней комнаты раздался какой-то грохот, женский вопль и мужские ругательства. Мгновенно сообразив, что за алой дверью должен предаватся любовным утехам Делл, рейнджер бросился узнать в чем же дело. Дернулся было к груде одежды на полу, но вспомнил, что меч остался в "Ночном Лесу" и схватил первый подвернувшийся под руку предмет. Им оказался весьма увесестый бронзовый канделябр.
Ударив плечом по ярко-красной двери, Коррин едва не упал - та оказалась не заперта. А, увидив представившееся зрелище, он и в самом деле захотел провалится. При чем желательно ниже уровня подпола. На кроваво-красных (этот цвет по-началу искренне напугал приключенца) простынях сидел Тармин Делл, с несвойственным его обыкновенно безразличному лицу выражением сильного гнева. В руке он сжимал какой-то предмет, похожий на сильно поношенную шляпу. А напротив, испуганно вжавшись в декорированную муаровым атласом стену, стояла... дочка работодателя полуэльфа - Элизабет. Не проявив ни малейших признаков стыдливости (хотя, по-правде стеснятся такого молодого и натренированного тела было бы странно) воительница смерила худенькую фигуру полуэльфа уничижительным взглядом и спросила: "Чего тебе?". Извинившись, рейнджер понял как же нелепо он смотрится - изумленный, голый, растрепанный, с канделябром наперевес - и поспешно ретировался.
Блаженное настроение, во кои веки посетившее приключенца моментально испарилось. Зайдя в снятую комнату, он не глядя на обладательницу пурпурных волос, велел ей убиратся. Правда, предварительно кинув пару серебрянных с предложением купить у маман браслетик на свой вкус. Аккуратно поставив светильник на место - из того даже свечи не выпали - распахнул окно, что бы выветрить тяжелый запах массажных притираний и пота. Соседи видимо тоже почувствовали необходимость в глотке свежего ночного воздуха. В результате, Коррин из-за своего эльфийски острого слуха стал случайным свидетелем разговора своих знакомцев.
- ...а все-таки, как ты догадался? - тут же долетел до него обрывок фразы Лизабетты.
- Ну, сама-то как ты думаешь? Не будь я достаточно внимателен, до своих лет не дожил бы. Ладно, Розмари обычно болтлива без меры, а тут молчит все время. Хорошо, может эта какая-то новая ее игра. Ну, ленточка в прическе - куда не шло. Но главное... она никогда, НИКОГДА не полосовала мне спину ногтями, и не пыталась применить борцовские захваты! Это уж слишком! Кстати, куда ты ее дела? - последние слова Делл почти прокричал.
- Да здесь она, никуда не делась, шалава твоя.
Послышался звук открываемой дверцы шкафчика и характерное мычание человека с кляпом во рту. Дальше последовало тяжелое звяканье монет, и возмущенные звуки умокли. Через несколько секунд раздался незнакомый женский голос.
- С тебя еще пять серебрянных, деточка, за испорченные чулки. Не думаешь же, что я их смогу надеть снова, после того, как целый час жевала? И зачем тебе все эти сложности были нужны? За стандартную плату тебе и так бы комнату сдали, а я бы тихо-мирно расслаблялась в парильной комнате с подружками. Хотя, так я тоже не в накладе, меня и за меньшие деньги связывали. Но что б при этом в шкафу держать... Будет, что рассказать!
- Только попробуй! - возмущенно воскликнула представительница дворянского рода. - Я тебе нос сломаю, ни один лекарь не выправит!
- Успокойся, Элизабет. Извини ее, Розмари. Держи еще золотой за молчание, и уходи, нам нужно поговорить с юной леди наедине. - В голосе совладавшего с собой наемного убийцы появились ледяные нотки.
Послышался звук захлопываемой двери, и Коррин плеснул себе слабого белого винца из кувшина, стараясь отвлечься от приватного разговора. Напиток оказался достойным, но вот прекратить слушать соседей не удалось.
- И как это можно назвать, а? Своенравная девчонка! Получила чего хотела, довольна теперь? Ну хорошо, подложилась под меня. Обманом, да еще небось у Рыжего без спроса Шляпу Превращений "позаимстововала". Как мелкий воришка себя ведешь, только хуже! Пытаешься меня, мои желания выкрасть, использовать. Вмешиваешся туда, куда тебя никто не просит лезть! Прицепилась хуже репея, мне на беду.
Как дите малое. Отец, небось, в детстве ни в одной игрушке тебе не отказывал, вот и относишся к людям как к забаве. Я - старый циник, но все же честнее и лучше тебя, дуры. Надеюсь, ты понимаешь, что после этой ночи лучше к тебе относится не стану.
- Понимаю. Все понимаю. Но только теперь ты меня, "избалованную папенькину дочку" выслушай. Мне вовсе не ТАКАЯ ночь с тобой нужна была, хоть ты и превзошел мои ожидания. Я, между прочим, два года пыталалась с тобой поговорить, а ты меня двух минут выслушать не мог. Вот и понадеялась, может хоть ТАК смогу быть услышанна. Вот, ты говоришь: "воровство, обман". И что с того? Да, я приняла вид другой женщины. Ну, а что такое красота, как не иллюзия? Какая разница, высветлю я волосы и сделаю кожу белей, или ты увидишь все это под Шляпой? И, какая разница, между истинным и измененным обличием, если любовь действует сильнее любых мажеских заклинаний? Почему, глядя на тебя мои глаза говорят, что я вижу осунувшегося, начинающего спиваться, невзрачного мужика, а мое сердце утверждает, что никого прекрасней я не видела, и не увижу? Так, что мне хочется стоять, и часами глядеть, как ты отрабатываешь удары мечом или надираешся своим пивом?
Обман... Но ведь любовь всегда - обман. Самый сильный из всех существующих. Сон, который смотрят два живых существа. И горе, если один из них позже заснул, или раньше проснулся. Или, если хочешь, это - выдумка, мечта, которую невозможно поймать. Прекрасная, чудесная, недостижимая. Да, однажды я пошла уже за такой вот фантазией, хоть она и явилась в облике небритого и грубого искателя приключений. А потом, соприкоснувшись с грубой материей насущных проблем, с недоеданием, клопами в дешевых комнатах на постоялых дворах, бессмысленной жестокостью она ушла, казалось бы навсегда исчезла. И тогда только гордость не позволяла мне вернутся домой. Так что, в тот день, на арене, погиб уже совсем чужой мне человек. Которого я презирала и почти ненавидела. А мечта... пока жива я - жива и она. Я смотрю на тебя, и вижу прекрасного воина, от каждого движения клинка которого замирает сердце. Словно бы я фанатик, увидивший аватару своего бога. Еще, глядя на тебя, Делл, вижу кого-то столь же одинокого и неприкаянного в этом мире, полном крови и вспоротых за медяк кишок, как я сама. Но, самое главное, вижу того, с кем не страшно будет пойти в самую глубокую задницу Девяти Адов. А это и есть моя мечта сейчас. Тот, с кем не бывает страшно.
Я не прошу прощения ни за обман, ни за созданную иллюзию. Прошу об одном - давай попробуем вместе ее поддержать. Что мы в конечном счете потеряем, а? Я ни в чем тебя не ограничу: пей, гуляй, живи как хочешь... Но, давай посмотрим один захватывающий сон вместе!
- Красиво все говоришь, конечно. Только где гарантия, Лизабетта, что ты не придумала все эти слова вместе с Марицей вчера за стаканом вина, что бы заполучить меня как понравившееся платье или ожерелье? К тому же, даже если сейчас твои слова правда, ты ведь и понятия не имеешь, с кем собираешься связаться. Я не умею, и не хочу уметь ни привязыватся, ни любить. Будь то хоть женщина из плоти и крови, хоть фантазия, как ты говоришь. И быть вместе со мной, на самом деле, - очень страшно.
- Можешь верить мне, можешь нет Делл. Дело твое. Но, давай рискнем!. Тем паче, тебя никто не заставляет привязываться или любить. Просто разреши быть рядом.
- Зря ты все это затеяла. Зря.
В соседней комнате воцарилось молчание. Наконец, когда Коррин почувствовал, что вино возымело действие, и он наконец сможет уснуть, донеслись последние, полные умирающей надежды слова Элизабет "Ну, неужели тебе совсем не понравилось...?" Еще через минуту звуки из соседней комнаты возвестили, что быть может, хоть у одной мечты в этом мире все-таки появился шанс.
Накрыв голову подушкой, полуэльф провалился в сон.
---------------------------------------------------------
Тьма. Тьма еще гуще и непроницаемей, чем обычно. Физическое ощущение невозможности шевельнуть ни единым мускулом. Липкий, вяжущий страх. Но... что-то меняется. В этой тьме пояляются маленькие червоточинки, пропускающие бледный свет. Словно бы на голову надет дешевый холщовый мешок.
Неожиданно,будто бродячие артисты поменяли картинку в театре теней, появляется мир. Так не должно быть, так никогда не бывало. Это все не правда, это не может быть со мной. Склоненные, почти касающиеся лица еловые ветки. Сквозь них видна одна-единственная звездочка. Изображение отъезжает чуть дальше, словно бы душа отделилась от страдающего тела, но не может оторватся от него окончательно и упокоенно улететь. Следы старого пожарища. Заросшие крапивой остатки деревни, обугленные остовы печей и черные гниющие бревна. Под елью лежит девочка. Белый Цветок. Цветик. Нееестественно неподвижная, бледная, еле дышащая. Но... она не одна. Почему ее две? Так не может быть. Так не бывает. Острая, взрывающаяся в мозге, выжигающая изнутри глазницы мысль: "Сетренка, где ты? Где ты, сестренка? Помоги мне. Помогиии!"
Полуэльф проснулся глотая воздух ртом, как выброшенная на берег рыба. Сперва заливающий комнату свет начинающегося дня показался ему нестерпимо ярким, режущим глаза. Коррин сел на краешек кровати и уткнулся лицом в свои узкие ладони. Такого сна он не видел еще никогда. Что это с ним, неужели общество жещины так повоздействовало? Или виной тому вчерашние дурманящие притирания, а может здешние напитки? Немного прийдя в себя, странник облился над умывальником холодной водой, оделся. Вчерашний страх перед фиолетовым цветом казался теперь нелепицей, и Лесной не без удовольствия оглядел роскошный, выдержанный в лилово- золотистой гамме интерьер алькова. Кинув последний раз взгляд на смятые простыни, да захватив из вазочки пригоршню орехов, он спустился вниз, надеясь на то, что Делл с Элизабетт уже ушли. Легкое чувство вины за подслушанный вчера разговор все равно не дал бы с ними нормально пообщатся.
Внизу творилось что-то странное. На одном из диванов безмолвно рыдала, сотрясаясь всем телом крупная женщина со спутанными волосами. Ее утешающе гладили по плечам две девушки. В одной из них Коррин опознал свою давешнюю Лею. Зато Госпожу Лоранию было не узнать. Вместо вчерашнего просторного платья с оборочками и кружавчиками на ней красовался кожанный доспех, обшитый стальными пластинами, за широким поясом висели две катаны. Рядом с ней, тут Лесной едва поверил свои глазам, стояла Розмарин в походном костюме, рассовывая по маленьким сумочкам склянки с зельями и какие-то свитки. Еще одна смуглая девушка сидела скрестив ноги прямо на полу, и перебирая струны лютни пела густым печальным голосом незнакомую песню, в которой мешались беспросветное отчаянье, злость и решимость.
- Что случилось? - только и смог спросить полуэльф.
- У Сольды этот выродок, этот волчий хер, близняшек украл. Ночью, видно прямо из постели! - ответила ему дрожащим голосом Лея.
- Не на тех напоролся, ублюдок. Это допропорядочные горожанки будут сидеть по домам и молится своим бездушным божкам. Потому, что им некого больше просить о помощи. А мы ни на стражу, ни на священников, ни на магов, ни даже на благословение Сейюн Прекрасной надеятся не собираемся. Хоть весь Север перероем, но сами найдем, куда девочки пропали! - добавила хозяйка "Райской птицы", заправляя красные локоны в подшлемник. - Извини, милашка, но временно мы для посещений закрыты. То же и Деллу передай. - бросила через плечо Лорания, надевая шлем с личиной кричащей горгулии. Быстрым шагом она вышла на улицу, следом выскользнули Розмари и певица "легкого поведения".
Глядя на оставшихся испуганных и плачущих женщин, странник в который уже раз за последние пол-суток почувствовал себя крайне неловко. Аккуратно прикрыв за собой дверь он понуро поплелся в "Ночной лес".
Погода соответствовала настроению. Поднялся холодный ветер, швыряющий в лицо сухую листву, бледно-серые тучи затянули небо. Город выпивал первые глотки осенней тоски. И, только пройдя два квартала в безуспешных попыках собрать отросшие волосы в подобие конского хвоста, Коррин опомнился. Ночь. Сон. В нем он видел двух одинаковых девочек. Там, во тьме, ему показалось, что это была Цветик. Но ведь лица толком не было видно, только светлые волосы и мертвенно-бледная кожа... Совпадение, или...? Рейнджер бегом бросился в таверну.
Почему ему не пришло в голову обратится к страже, или хотя бы догнать Лоранию? Виной тому желание проверить и узнать все самому, страх быть высмеянным, а может надежда получить награду полновесным золотом одному? Коррин так и не смог, да вобщем-то и не захотел ответить на эти вопросы самому себе. Забежав в снятую комнату, он быстро натянул кольчугу, схватил свою самую большую ценность - тяжелый составной лук, и затянул пояс с коротким широким мечом. Спустившись вниз, рейнджер увидел мирно завтракающих Элизабет с Марицей. Узнав у пожилой служанки, где возле города находится сгоревшая несколько лет тому назад деревня, и пообещав вернутся через несколько часов, опорометью кинулся к городским воротам.
Правда, еще на выходе из "Ночного леса", темной волной нахлынуло на негоощущение дежа вю. То же, что он испытал в первую свою ночь в Ишпурте. Словно бы перед ним стоит шкатулка с притягательным, но страшным секретом внутри, которая вот-вот, начала уже приоткрываться... Но зачем ее открывать, если ты уже внутри, и сам все знаешь? С каждым шагом это чувство усиливалось, но в голове все отчетливее, неотступней звучало "Братец, братец, помоги! Сестренка где ты? Где ты? Помоги. Помоги... Помогииии!"
--------------------------------------------------------------------------
Мелкая, убористая рысца, позволяющая покрывать многие мили в полтора раза быстрей обычного шага. Полы походного плаща и русые волосы трепятся порывами ветра, ручейки пота, несмотря на проморзглый день, катятся по лбу и заливают глаза. Заросшая бурьяном, непроезжая колея, уводящая направо от большака. Успевшие вырасти за четыре года деревца и кусты, сучья да валежник, так и норовят попасть под ноги, ухватить за одежду, удержать, не пустить. Но Лесной на даром носил свое прозвище, что ему эти мелкие неудобства? Зато по обломанным сучьям, по примятой сухой траве, по висящим на шипах дикой розы ниткам он понял, что след верный. Всего несколько часов назад здесь кто-то проходил.
Обследовав старое пожарище, рейнджер точно определил, что здесь было два человека - женщина и мужчина, нагруженные довольно тяжелыми ношами. Место, несмотря на разницу в освещение, казалось знакомым, идентичным виденному во сне. Вот и та ель, под которой в видение лежали девочки, несолько золотистых волос осталась на утрамбованной хвое. И дальше следы, уводящие в низину, еле заметные на упругом покрывале мха. Заметное издалека, такое нееестественное, вырывающееся из буро-зеленого заболоченного пространства светлое пятно. Краешек платья, торчащий из-под груды бурелома. Маленькая, почти светящаяся своей белизной детская ножка. Темно-красные, еще не успевшие засохнуть пятнышки крови.
В глазах у Коррина потемнело. Ему доводилось видать немало смертей, но эта, такая нелепая, такая глупая и жестокая показалась ему слишком неправильной. Быть может, все-таки еще не поздно? В безумной надежде, с наворачивающимися на глаза слезами, приключенец начал разгребать ветки. По груди девочки расползлось багровое пятно, на лице, покрытом сетью мелких порезов, застыло выражение ужаса. Оставить ее здесь, среди молчаливых болотных духов, скрипящих елей и падальщиков казалось невозможным. Осторожно, словно бы фарфоровую статуэтку поднял на руки бездыханное тело Коррин Лесной, и понес ее назад, к свету дня, который дочь Сольды никогда больше не увидит. Вторая... вторую он найдет, обязательно найдет, но чуть позже.
Уже подходя к руинам деревни Коррин расслышал человеческие голоса. Множество голосов, словно бы призраки прежних жителей собрались обсудить случившееся здесь. Но, выйдя из леса, он увидел, что самые настоящие, запыхавшиеся, краснолицые люди из плоти и крови заполонили пожарище. "Смотрите!" - крикнул кто-то, и десятки глаз уставились на полуэльфа. "Убийца, убийца..." зашелестело многоликое чудовище толпы. "В нем зло" - уверенно сказал то ли священник, то ли палладин. Коррин только открыл рот, что бы начать объяснения, как чей-то голос из толпы выкрикнул во всю мощь глотки: "Убийца! Забросайте его камнями!". И люди - честные работяги, законопослушные стражи, домохозяйки и дворяне - с обезумевшими, пустыми глазами, в которых не было даже ненависти, как по команде наклонились, схватили закоптившиеся камни и крупные угли, разом запустили их в ничего не понимающего рейнджера. Какая-то женщина крикнула, что преступника нужно честно судить, но ее голос тонул в стуке падающих на землю и попадающих в тело полуэльфа камней. Тот выронил труп из рук, повернулся лицом к спасительному лесу, но не успел пройти и шага. Тяжелый булыжник угодил страннику в основание черепа, раздробил тонкие шейные позвонки, и он плавно начал оседать на на землю. Падая, Коррин Лесной увидел летящие казалось бы с самого неба камни, а последнее ощущение, которое его отчего-то жутко расстроило - это захлопнувшаяся прямо перед носом крышка загадочной маленькой шкатулки.
В этот миг на Ишпурту упали первые капли затяжного осеннего дождя.
--------------------------------------------------------------
Ночь в городе светла лишь для богатых кварталов. Тамошние жители могут позволить себе залинание постоянного пламени, наложенное на скульптуры, ветви деревьев или дверные молотки. Днем оно практически не заметно, а после захода солнца придает улицам восхительный облик. Но в бедных районах лишь немногие могут позволить себе развесить по фасадам тусклые масляные фонари, да еще узкие щели ставень пропускают на мостовые чуть-чуть желтого света. Именно по таким безлюдным темным переулкам пробирались к таверне "Ночной лес" поздние посетители. Но не к главному входу, где вывеска, единственная на всю округу, освещена ярким магическим огнем, а к черному ходу, на кухню.
Один за одним заходили промокшие мужчины и женщины в теплое помещение, полное аппетитных запахов. Снимая отяжелевшие плащи, грели руки у печи, сушили полы своих фиолетовых одеяний. Заботливая Марица протянула им чарки с горячим вином и отварами душистых трав. Всего пятеро пришло в эту дождиливую пору. А вместе с молодым, бледным длинноволосым парнем и самой служанкой здесь семь человек носили мантии одного цвета. Когда пришедшие отогрелись, молодой человек поднялся со своего места, по-хозяйски открыл металлическую дверь подпола. Смешки и разговоры затихли, все присутствующие как-то подтянуто, благоговейно и торжественно, один за другим зашли внутрь. Последней спустилась розовощекая Марица, закрывая изнутри дверь на засов.
Внизу, как может показатся вначале, стояла непроглядная темень, но через некоторое время глаза привыкают, так что становится виден интерьер в свете крошечного язычка пламени. Все стены испещрены неразличимыми надписями и символами, в помещение витает чуть затхлый запах крови. Источник света - крошечную лучину - держит застывшими пальцами рыжий полурослик. На его лице следы от когтей хищной птицы, в горле серебрится метательный диск - чакран. Это труп, но без малейших признаков разложения. В противоложном углу ловит облески огонька хрустальный шар на изящной треноге. Посреди подземного помещения - широкая плоская плита, в которой не составляет труда узнать могильный камень. На этом зловещем ложе, связанная, с заткнутым ртом лежит девочка лет девяти. Ее светлые локоны свисают с края алтаря, лицо до неузнаваемости изуродованно лезвием бритвы, в глазах страх и мольба. Но собравшиеся здесь явно не собираются ей внимать.
У стоящего в изголовье плиты молодго священника разгораются внутренним светом глаза, и он начинает:
- Сегодня знаменательнейшая из ночей, дети Тьмы! Воля Богини будет исполненна, и мощь наша возрастет многократно! Слушайте же! Кто в этом неполноценном, изъязвленным от начала времен неумелыми создателелями и созданиями сможет нас обороть? Кто рискнет встать на драгоценном пути величия Шаар? Кто схватится в заведомо неравном бою с носителями Ее истины и исполнителями Ее воли? Покуда безлунные ночи благославляют нас, покуда с изнанки ткани сущего сочится тенями великая сила - нет и не будет никого, кто смог бы нас остановить. Вот, взгялните, что происходит с каждым, кто рискнет помешать, хоть в малом, хоть в великом, следующим по пути Богини! - тут юноша указал на трупик полурослика. - Необоримо желание Шаар, и неизмеримо могущество тех, кто следут за ней!
Во Тьме не различимы очертания форм. Нет разницы между мужчиной и женщиной, человеком и эльфом, нищим и богатеем. Все она вмещает в себя и все способна создать. Любой цвет достигая своего наивысшего состояния становится черным, а в черни заключено все многообразие видимого. Более того, гораздо, гораздо большее, чем мы имеем сейчас способно изойти из вечной ночи! Мир, очерченный гранями света, замкнутый линиями магии падет, что бы дать начало поистине совершенному, открытому любым возможностям существованию! И мы - те, кто приблизят его рождение пребудем навеки одесную нашей Богини, осененные Ее величием!
Пять жизней, не вошедших в пору зрелости, потребовала Шаар. - продолжил клерик. - Пять жизней тех, кто мог ли б продолжить бессмысленное существование неполноценного человеческого рода. Смотрите, как трепещет эта плоть в ожидание смерти, как цепляется слабый умишко за привычную материю. Но ныне обретет свободу от оков страдания это дитя, и освободит от тягости воплощенья всех своих нерожденных потомков! Свершить же сей потрясающий акт предстоит той, чье рьяное служение Шаар, чья бесконечная преданность нашей Церкви должна вдохновлять каждого из нас. Достойнейшей из слуг своих нарекла ее Богиня, правой своей рукой назову ее я, матерью во тьме примите ее вы. Сверши же Обряд, Марица! - и юный клерик протянул женщине драгоценный кинжал.
Гортанные низкие звуки песнопения заполнили тайный храм, по неуклонной дуге недрожащей рукой занесся клинок над застывшей от ужаса девочкой. Даже если бы родные и подруги увидели бы сейчас Марицу, они не признали б ее - добрую соседку, заботливую бабушку и прекрасную повариху. Лиловые отблески незримого пламени осветили ее лицо, волосы встали дыбом и зашевелились подобно змеям. Нет, не ради власти, не из-за застарелой обиды и, уж точно не по глупости внимающей любому красноречию, находилась здесь эта женщина. Всю свою жизнь вынашивала она в глубинах бессоных ночей подобные мысли. Но страшно было не только высказать их вслух, но даже признатся самой себе в заполнившем разум стремление к Тьме. И какое же ликование, какой же восторг наполнил сердце служанки, когда краем уха ей удалось услышать все то, над чем долгие годы она боялась задумываться. И столь беззаветна была ее вера, столь сильно желание следовать каждому слову темной богини, что за несколько месяцев Марица достигла того, чего иные послушники добивались годами.
Громче и громче, выше и выше поднималась древняя молитва, быстрым водоворотом кружились ее слова. Что бы оборватся вскриком, смешанным с хрустом сломанных кинжалом ребер. Теплые капли крови обдали присутствующих, тотчас погас коптящий огонек лучины. Но во мгле, как ни странно, отчетливей прежнего стали видны рунические надписи на стенах и фигуры культистов. Фиолетовое сияние, исхдящее от краев круглого священного символа на груди пастора наполнило тела присутствующих невиданной силой, раскрыло не замечаемые прежде способности. Спустя мгновенье такое же свечение запульсировало от окружности медальона на груди Марицы. Ее сознанье, последние месяцы словно бы постоянно помутненное, похожее на взгляд сквозь грязное стекло, приобрело былую ясность. Выронив кинжал, раскинув в немом восторге руки она чувствовала, как погружается все глубже и глубже, в самое сердце безначальной тьмы. И не было в жизни ее большего счастья.
-----------------------------------------------
- Коррин... Коррин, ты меня слышишь?
- Да подожди ты, может и не получилось ничего. Я же никогда не применяла это заклинание. К тому же может, он атеист был, откуда ты знаешь?
- Слушай, а почему это атеистам нельзя возрождатся? Я слышал что-то краем уха, но так и не понял.
- Тебе бы лучше священники объяснили... Но суть в том, что душа не верящая в собственное существование не может обрести воплощение ни в одном из планов, а отвергнутые боги не в состояние (или не хотят) ей помочь. И после смерти тела она вечно томится, пребывая в не-бытие, на которое обрекла сама себя.
- Да уж. Коррин! Лесной, ты здесь?
Голоса выплывали из мглы, едва различимые сквозь толщу накатывающих воспоминаний. И вдруг, из хаоса не связанных друг с другом образов соединилась общая картинка. Согласно ей разговор принадлежал совсем недавним знакомцам - наемному убийце Тармин Деллу и друиду Дитя Луны. Лесной попытался открыть глаза, и, к немалому его изумлению, это удалось. Правда, тут же он решил, что лучше было этого не делать. Мир предстал совсем иным, чем привык его видеть полуэльф. Несмотря на ночь, чувствовалась, что зрение потеряло возможность воспринимать цвета, хотя при этом казалось, что предметы воспринимаются отчетливей прежнего. Но, главное даже не это. Сам обзор изменился, захватывая на треть больше окружающего мира. Словно сквозь увеличительное стекло стали видны капли дождя, стебли трав и комья земли. В испуге Коррин попытался вскочить на ноги, но вместо этого, почувствовал, что его тело подлетело в воздух, а не приянло обычное для полуэльфа положение. А, от увиденного с непривычной высоты, Коррину стало совсем плохо. Его тело - вот оно. Лежит в какой-то яме, покрытое потеками грязи и крови.
- Что со мной? Что произошло? - закричал странник, и услышал свой собственный голос как какое-то хриплое нечленораздельное карканье.
- Успокойся, рейнджер. - начала эльфийка. - Ты умер одиннадцать часов тому назад. Толпа убила тебя без суда и следствия. И никто теперь не будет его проводить. Трупы нескольких девочек нашли днем, завтра поиски продолжат. Все списали на тебя. Может быть, у кого-то есть сомненья, но вслух их никто не выскажет. Иначе десятки людей окажутся убийцами невиновного, а это никому не надо. Как верно сказал Делл, обывателю не нужна справедливость - ему нужно лишь спокойное течение жизни. Горожане его получили. Но, мне такая смерть показалась несообразной и неравновесной. - почему-то воскрешенному показалось, что друидка не договаривает. - Вот и Тармин Делл, уж от кого бы не ожидала, согласился мне помочь. Наверное, стареет, начинает испытывать сентиментальные чувства к двуногим. Кстати, ты все еще двуног. И крылат. Рук нет, но ничего, привыкнешь. Знаешь ли, я не умею возвращать душу в прежнее тело, я же не из клира. Да и слишком дороги для этого заклинания компоненты. Более того, когда б "убийца" начал разгуливать по окрестнстям, тебя быстро бы отправили по Ту Сторону опять. А так - кто догадается, кто ты теперь? Правда, был выбор... Мой Наик сегодня наконец-то заклевал своего соперника-ворона, а Элизабетт попался под горячюю руку нищий "Все-Дела". Зря тот свою помойную пасть на нее открыл. Мы не знали, в чьем теле тебе будет лучше, и бросили монетку. Аверс - ворон, реверс - попрошайка. Вот так. Ну, я тебя утешу, эти птицы умны, и быстро учат любые языки, так что скоро ты опять сможешь разговаривать не хуже прежнего. Но не советую открывать свою тайну кому не попадя. Да и имя лучше бы взять другое.
- Орел и решка... Это же, усмешка судьбы! Пусть будет так. Аверс, говоришь? Ну что ж, мое прежнее имя и прозвище дали мне совсем чужие люди. А это возьму себе сам... Аверс так Аверс, неплохое имя для ворона. Постой, так я не по-человечески говорю?
- Именно. Но, я же все-таки друид, и птиц могу понимать. Кстати, мы всей компанией совещались, что же с тобой делать. Через несколько дней, когда сможешь контролировать свою речь, с тобой бы очень хотел пообщатся Джей. Он слышал, что ты жаждешь мести, живешь ради нее. И велел передать, что уничтожив того, кто сотворил тебе зло, ты останешся навсегда опустошенным. Но есть и другой путь, тот, что будет вести тебя дальше и после отмщенья. Я знаю о чем он говорит, но мне чужды его устремленья. Ты же решишь сам.
Коррин, вернее теперь уже Аверс, поднялся выше в мглистое небо, учась конролировать свое новое тело. Затем, обратив взор вниз, посмотрел еще раз на труп полуэльфа. Подчиняясь новым инстинктам, плавно спустился, проковылял к телу совсем еще недавно диктовавшему ему свои желания, и, завороженный тусклым блеском открытых светлых-пресветлых глаз начал с остервенением их клевать.
----------------------------------------
- Вот, я все-таки не согласна, Джей, что плоть лишь сосуд для духа, о чем говорит ваша братия... Ты бы видел, поведение этого рейнджера в теле ворона! Он себе самому глаза выклевал. Меня чуть не стошнило! А, что самое смешное, цвет-то их перекочевал в новое вместилище. Ты видел когда-нибудь ворона с голубыми глазами? - покачивая увенчанной рогами головой спросила эльфийка.
- Нет, не видел. Честно говоря, меня не очень волнуют взаимоотношения души и тела. Будет теперь у нас очередная курица, только поумней твоей. Хотя, забавно получилось, да. А Шаар хорошие шутки ценит, вы все уже успели убедиться! - сказал длинноволосый священник, начав пересчитывать четверую сотню монет.
- Ага, я думаю она тебе простит пожертвование ТАКОЙ суммы из вознаграждения за "поимку убийцы" на храмы добрых богов и памятники девочкам... особенно, если это окончательно отведет от "Ночного леса" любые подозрения. Хотя повезло, конечно, могли б из-за этих твоих жертвоприношений в глубочайшей жопе оказатся. - добавила Элизабет.
- Да нет, не оказались бы. Я свое слово держу. Джей от меня подозрения после того дела отвел, а долг платежом красен. Тем паче, нового сторонника своего культа заполучил. Надеюсь, теперь мы квиты? Хотя, ведь рано или поздно Аверс догадается КАК было дело. Что тогда? - встрял в разговор наемный убийца.
- Ну и что он сделает? К тому же, тогда этот идиот будет полностью в Ее власти. Жаль с нами Рыжего нет... Он бы оценил. Кстати, за Шаар! - поднял тост клерик.
- И за ваш замечательный Шар!- добавила Лизабетта старую шутку, поднимая одной рукой стакан с вином, а другой обвивая шею Делла.
----------------------------------------------------------------------
Снаружи, сквозь пелену ночного дождя приближались чьи-то шаги. Нахохлившаяся на вывеске большая черная птица лениво взглянула на странника и ломающимся голосом приветствовала его: "Добро пожаровать в Ночной Рес, путник". Закрыла глаза и, кажется, уснула.
@музыка: The Kovenant - Hollow earth
@настроение: и кому это надо?
-
-
06.09.2006 в 17:17-
-
06.09.2006 в 20:50Врочем, эту тему скорее всего еще подниму, если следующие истории продолжу писать. Знать бы, кому они нужны(
-
-
07.09.2006 в 08:40А истории нужны как минимум мне. У тебя хорошо получается.
-
-
07.09.2006 в 10:42Может, чтобы не путать с другими шарами, писать Shar?
А в целом очень неплохо :)
-
-
07.09.2006 в 12:04Но что же все-таки случилось с тем сребролюбивым болваном-полуросликом? С нетерпением жду продолжения.
-
-
07.09.2006 в 13:13Хотя мну само смущенно, что так с ее именем поступаю... Но ведь не стоит лишний раз взывать к чужим богам, не правда ли? %))))
Акир@ блин, мне показалось, достаточно ясно, что именно его трупик держал лучинку в храме. Даже и не знаю, как конкретней сказать? Ну не имя же подписывать, в самом деле? Хотя...
-
-
07.09.2006 в 13:37-
-
07.09.2006 в 17:21Предлагаю смириться со спецификой языка ;)
Кстати, Акира прав, тема халфлинга, нанятого за
сорок серебрениковсорок платины, раскрыта слабо, особенно с учетом специфики таверны.-
-
08.09.2006 в 20:14Гость Huravela, ага. Ну, вобщем-то да, на английский, так на ангийский... В конечном счете так может специфика произношения подчеркиватся. А почему псевдо-голландский? Тогда уж псевдо-эстноский...