Кем ощущается жестокий звон гонга сопротивления фатальности?
Давеча, повинуясь смутным инстинктам и давним привычкам подобрала я беленького, еще не вставшего на крыло голубочка. Со своими темными обреченным глазами птенца и жалкими нахозлившимися перышками он стал бы почти моментальной добычей для псов или котов. А я ведь в детстве, в тайном и теплом пыльном сарае не одного голубя выходила!
А тут, мало того, что в Сердце Года он мне попался, так еще и такого необычного для дикарей цвета... добрый знак, символ надежды на счастье, домашнего покоя и душевного мира. Ну, конечно я оставила его себе, в клетке на открытом ветру балконе. Ну конечно весь вечер пыталась накормить и напоить, ибо самостоятельно употреблять он ничего уже не мог. Пыталась, хотя и видела со всей отчетливостью, что он не жилец Тень смерти столь ясна на бледных лицах людей и белых перьях птиц! Лишь светлые рыбы прячут ее в тайных расщелинах грунта.
Ночь была прохладной, полной звезд и свинцовой усталости... А, мы с Катей Русалкой так и не выбрались пускать свечи по реке и повязывать ленты на ивы...
Наутро голубок был уже мертв, конечно. И две мерзкие огромные мухи ползали у его потускневших глаз. С покойной горечью и налетом отвращения я схватила его за еще теплое крыло, под которым совсем недавно колотилось сердечко, и вышвырнула птицу вон.
Дохлые надежды, окоченевшее счастье. То, что нельзя излечить; то с чем нужно смириться. Его тело хотя бы станет перегноем, а чем становится мое несбыточное? А?
Я выпила flying dragon'а и поехала слушать, как работает сантехник, да читать притом Мопассана...
А тут, мало того, что в Сердце Года он мне попался, так еще и такого необычного для дикарей цвета... добрый знак, символ надежды на счастье, домашнего покоя и душевного мира. Ну, конечно я оставила его себе, в клетке на открытом ветру балконе. Ну конечно весь вечер пыталась накормить и напоить, ибо самостоятельно употреблять он ничего уже не мог. Пыталась, хотя и видела со всей отчетливостью, что он не жилец Тень смерти столь ясна на бледных лицах людей и белых перьях птиц! Лишь светлые рыбы прячут ее в тайных расщелинах грунта.
Ночь была прохладной, полной звезд и свинцовой усталости... А, мы с Катей Русалкой так и не выбрались пускать свечи по реке и повязывать ленты на ивы...
Наутро голубок был уже мертв, конечно. И две мерзкие огромные мухи ползали у его потускневших глаз. С покойной горечью и налетом отвращения я схватила его за еще теплое крыло, под которым совсем недавно колотилось сердечко, и вышвырнула птицу вон.
Дохлые надежды, окоченевшее счастье. То, что нельзя излечить; то с чем нужно смириться. Его тело хотя бы станет перегноем, а чем становится мое несбыточное? А?
Я выпила flying dragon'а и поехала слушать, как работает сантехник, да читать притом Мопассана...
чем становится мое несбыточное?
Теплой улыбкой незнакомым прохожим.