Кем ощущается жестокий звон гонга сопротивления фатальности?
Втягивая ноздрями дым,
вздагивая от трепетанья флажков,
по обочине,
не одна,
но без них,
убегаю навстречу соообственному страху.
Страх курит кальян и носит котелок,
У него глаза - соседский дом,
у него рот - голодная дыра
у него душа... да, моя душа...
Заломаю его и трахну
чекой от гранаты,
взведенным курком,
живым, трепещущим в ожиданье куском
окровавленного мяса
как положенно, как всегда...
на лавочках целуются по-кубански
тупые, как падающие с 11 этажа холодильники
влюбленные.
спят бомжи,
с которыми разговаривает бог
или кто-то еще.
прорастают цветы
плещется океан
рушатся империи.
посижу с ними и я.
покурю
хоть и не люблю курить,
но запах ментола
и горько-сладкий вкус
любит мой страх.
хоть в чем-то наши вкусы
должны совпадать.
тихо.
тихо.
это катится будущее
священным колесом
на котором танцует Кали.
тихо.
не тревожте его.
позитив изливается как никогда.
вздагивая от трепетанья флажков,
по обочине,
не одна,
но без них,
убегаю навстречу соообственному страху.
Страх курит кальян и носит котелок,
У него глаза - соседский дом,
у него рот - голодная дыра
у него душа... да, моя душа...
Заломаю его и трахну
чекой от гранаты,
взведенным курком,
живым, трепещущим в ожиданье куском
окровавленного мяса
как положенно, как всегда...
на лавочках целуются по-кубански
тупые, как падающие с 11 этажа холодильники
влюбленные.
спят бомжи,
с которыми разговаривает бог
или кто-то еще.
прорастают цветы
плещется океан
рушатся империи.
посижу с ними и я.
покурю
хоть и не люблю курить,
но запах ментола
и горько-сладкий вкус
любит мой страх.
хоть в чем-то наши вкусы
должны совпадать.
тихо.
тихо.
это катится будущее
священным колесом
на котором танцует Кали.
тихо.
не тревожте его.
позитив изливается как никогда.